Дело Главного штаба Судной части №92 о командире 59-го Люблинского пехотного полка полковнике Макееве Михаиле Петровиче известно историкам. Но если подробно прочитать составляющие его документы, можно увидеть несколько дополнительных красок к теме «евреи и русская армия».

Обмен телеграммами

Военный министр П.С. Ванновский, которого призвал император, обратился к начальнику Генерального штаба генерал-адъютанту Н.Н. Обручеву, тот телеграфировал командиру Южного военного округа и генерал-губернатору Одессы Христофору Христофоровичу Роопу:

Командующему войсками.
Благоволите доставить военному Министру для всеподданнейшего доклада разъяснение и заключение Ваше о поступках командира полка о подписке евреев на свиток и торжественном переносе оного в синагогу №958.

Рооп производит срочное расследование и отвечает шифрованной телеграммой:

Евреи Люблинского полка свыше 300 человек собрали деньги на приобретение для городской синагоги свитка заповедей. Свиток был торжественно перенесен из лагеря при участии офицеров и даже командира Полка, говорят, что была и полковая музыка. Поручил корпусному командиру лично дознать степень виновности участников.

Этого оказывается недостаточно для доклада императору. Из штаба на юг летят телеграммы с требованием ускорить дознание, определить степень вины полковника и направить рапорт непосредственно министру. Обстановка действительно напоминает военную. Генерал Рооп наконец составляет рапорт, внешне соответствующий бюрократическим нормам, но с элементами стилистики литературного очерка.

Рапорт Роопа

Рапорт
29 июня 1888 г.

В дополнение к телеграмме от 16 Июня за №407 доношу Вашему Высокопревосходительству, что по произведенному, согласно моему распоряжению, Командиром 8 армейского корпуса дознанию по поводу принесения в местную синагогу книги заповедей, пожертвованной нижними чинами евреями 59 пехотного Люблинского полка, оказалось следующее:

Нижние чины иудейского исповедания, состоящие на службе в 59 пехотном Люблинском полку, приобрели на собственные средства богослужебную книгу под названием “Тора”; сбор денег на приобретение этой книги производился в синагогах по еврейским праздникам.

В конце минувшего Мая упомянутые чины обратились к Командиру Люблинского полка Полковнику Макееву с просьбою о содействии к принятию приобретенной им «Торы» на хранение в одну из синагог г. Одесса. Не находя к исполнению такой просьбы никаких законных препятствий, Полковник Макеев сделал сношение по этому поводу с одесским городским раввином. В ответ на это раввин, прибыв в лагерь, просил командира Люблинского полка, ввиду особого значения для евреев книги «Торы», разрешить уволить в одну из суббот вечером, когда служебные занятия не производятся, всех нижних чинов евреев в синагогу, на что полковником Макеевым и было дано разрешение, причем, ввиду того, что всех нижних чинов евреев в полку состоит 327 человек, полковником Макеевым было сделано распоряжение, чтобы они были отправлены из лагеря в город в особой команде, при одном обер-офицере и двух подпрапорщиках, для надзора за порядком.

Перенесение «Торы» из находящегося вблизи синагоги дома Трушевского в синагогу и затем принятие ее в синагоге было произведено 11 сего Июня в 11 часов вечера. Нижние чины евреи двигались толпой, стараясь лишь сдерживать напор толпы, желавшей ворваться в синагогу.

Полковник Макеев, получив приглашение от раввина присутствовать в синагоге, изъявил на это согласие, но в то же время, по его словам, не желая придавать своему посещению официального характера, прибыл в синагогу с семейством и с приглашенными им, как хорошо принятыми у него в доме, тремя штаб-офицерами и двумя обер-офицерами Люблинского полка, причем один из последних был с женой и сестрой.

Полковник Макеев и все приглашенные им офицеры были в обыкновенной форме ввиду будто бы того, что им было ранее известно от раввина, что в синагоге после принятия «Торы» будет совершено на русском языке молебствие о здравии Государя Императора и о благоденствии русского воинства и будет пропет на русском же языке гимн “Боже, Царя храни!”.

Когда «Тора» была принесена в синагогу, то прежде чем положить ее в скинию на хранение, ее следовало, по обычаю, обнести кругом аналоя, что делается одним из почетных лиц из числа присутствующих. Для совершения этой обрядности раввин пригласил Полковника как начальника тех нижних чинов, которым принадлежит «Тора». Не желая отказом своим оказать неуважение религиозному чувству людей, находящихся на молитве, Полковник Макеев решил выполнить акт обнесения «Торы» вокруг аналоя. Присутствующим в синагоге офицерам были розданы при этом старые свитки торы, и они, вместе с Полковником Макеевым, обошли вокруг аналоя. В это время в синагоге, кроме нижних чинов, было только самое ограниченное число посторонней почетной публики.

Хор музыки Люблинского полка был нанят частным образом за 25 рублей для игры танцев в зале Трушевского после окончания служения в синагоге и прибыл туда отдельно от команды нижних чинов евреев. В синагоге же музыка сыграла только гимн “Боже, Царя храни!”

После принесения «Торы» в синагогу нижние чины с разрешения Полковника Макеева вернулись в дом Трушевского, где предполагали устроить танцы, но танцы не состоялись за неразрешением оных полицией из опасения провала пола зала. Нижние чины оставались в зале до 4 час. утра, угощая друг друга из имевшегося там буфета, причем музыка играла марши и танцы. Назначенные для надзора за ними штабс-офицер и два прапорщика все время оставались в зеле, а в 4 часа, проверив нижних чинов, отвели их в лагерь.

Хотя таковые крайне бестактные действия Полковника Макеева и заслуживают серьезного порицания, но, принимая во внимание прежнюю отличную боевую службу Полковника Макеева и хорошее состояние как в строевом, так и хозяйственном отношениях командуемого им полка, я полагал бы возможным ограничиться в данном случае объявлением ему выговора в приказе.

Командующий войсками, генерал от инфантерии Рооп.