Халы здесь пекут вручную в огромной старинной печи с тяжелыми, закопченными от долгой работы железными створками. Обычно печь растапливают за два часа до начала выпечки хлеба. Когда жаркие языки пламени раскаляют каменные стены печи, пекари начинают замешивать тесто. Но приступают они к этой процедуре не раньше, чем займет свое место за столом старейший и опытнейший из работников — рабби Зише Герлиц. В конце нулевых, когда я видел рабби Зише в последний раз, ему уже перевалило за девятый десяток, семь из которых он проработал в пекарне Ленднера.

В ночь на пятницу поглядеть через открытый прилавок пекарни на удивительное мастерство рабби Зише, а затем и насладиться вкусом только что испеченной халы собираются не только местные обитатели, но и гости из других районов Иерусалима, а иногда даже из-за границы.

Соль, сахар, масло, вода, мука и дрожжи смешиваются в огромном чане. Пекари нараспев произносят: «Во имя Б-га сделаем и преуспеем», откладывают в сторону небольшой кусочек теста, исполняя заповедь отделения халы, режут острыми ножами тесто на куски, которые затем тщательно взвешивают, раскатывают и снова нарезают старомодными ручными резаками. После этого халы скручивают и посыпают кунжутом.

И когда, наконец, горячие и свежие халы достают из печи, покупатели, прибывшие под утро, спешат выбрать их на свой вкус. Ведь в зависимости от того, как близко лежали они к стенкам печи, одни получаются с хрустящей коричневой корочкой, другие же выходят более бледными.

***

Рассказывают, что давным-давно, когда рабби Зише Герлиц был еще совсем молод и только начал работать в пекарне, произошла с ним такая история. Как-то раз накануне пятницы остался он в пекарне совсем один. Хозяин уехал по делам в Яффо и должен был вернуться лишь на утро. Вот и пришлось рабби Зише, который, к слову, и рабби-то еще не назывался, самому приниматься за работу.

Дабы случайные зеваки не докучали советами, закрыл он пекарню и взялся за дело: тесто замешал, печь растопил. Работая в одиночку, с непривычки он так умаялся, что в ожидании, пока печь накалится, опустился на стул да так и заснул.

Проснувшись уже за полночь от грохота огромного противня, вытаскиваемого из печи, рабби Зише вскочил, думая, что теперь наверняка не успеет все сделать к утру. Первое, что он увидел, был маленький юркий шрейтеле, проворно орудовавший у печи, доставая уже готовые халы.

Согласно поверью, иерусалимские шрейтеле попали в Святую землю в конце XVIII века вместе с хасидами, переселившимися из Российской империи. Поговаривают, что произошли шрейтеле от домовых, которые приняли законы Торы вслед за своими хозяевами из числа русских крестьян, перешедших в иудаизм примерно в те же времена.

Так или иначе, но если вы проведете в Меа-Шеарим достаточно времени, то обязательно найдете кого-нибудь, кто расскажет вам, как он, с Б-жьей помощью, возвращался как-то поздним вечером из синагоги или из колеля и видел своими собственными глазами метнувшуюся от стены тень, которая точно принадлежала крошечному человечку, а никак не кошке…

Рабби Зише в смятении уставился на шрейтеле, а тот, как ни в чем не бывало, продолжил выкладывать уже готовые халы на прилавок. Зише омыл руки, произнес благословение, попробовал халу и обомлел: такой вкусной он еще ни разу в жизни не пробовал. А шрейтеле на него смотрит и посмеивается:
— Что, Зише, нравится тебе моя выпечка?
А у Зише свежим хлебом рот набит так, что он и слова сказать не может, только кивает и глазами хлопает.
— Хочешь, научу тебя такие халы делать? — спрашивает шрейтеле.
Кто же не захочет…
— Только как я расплачиваться-то с тобой буду?
— А ты меня Торе учи, — попросил шрейтеле.
— Веришь ли ты, что Тора была дана Б-гом, через учителя нашего Моше? — спросил Зише. Шрейтеле кивнул и стали они учиться. Зише убедил хозяина, что теперь сможет справляться с выпечкой хал к субботе сам, в одиночку. Престарелый хозяин был только рад: ему ночные вахты уже не под силу стали, а халы у Зише стали получаться до того отменные, что дела в гору пошли, от покупателей отбоя не было.

Зише приходил под вечер в пекарню, закрывал дверь и внимательно смотрел, как шрейтеле заливал воду в чан, добавлял муку, замешивал тесто, лепил халы, раскладывал их по противням, ловко забрасывал в печь, и, пока они выпекались, садился напротив Зише и слушал, как тот читает из святых книг.

Каждый раз перед уходом шрейтеле брал с собой пару небольших хал. Однажды Зише спросил, зачем он это делает.
— Я пробираюсь ночью в синагогу и кладу их в ковчег — как приношение Святому, благословен Он, — простодушно отвечал шрейтеле.
Рассмеялся Зише:
— Что за глупости? Не нужны Творцу твои халы.
— А вот и неправда, — заспорил шрейтеле, — когда я кладу новые, старых уже нет, значит, Он ими не брезгует!
И так они заспорили, что рассорились. И ушел шрейтеле.

На следующее утро пошел рабби Зише в синагогу и спросил у служки про халы в ковчеге.
— Да, — сказал служка, — кто-то и вправду подкладывает чудесные халы в ковчег каждую пятницу. Я беру их и отдаю бедным, у которых нет денег, чтобы самим купить халы к субботе и исполнить заповедь…

Стыдно стало рабби Зише. Хотел он у шрейтеле прощения попросить, да только тот уже не вернулся никогда больше. И халы в ковчег больше никто не клал.

Вскоре Зише стал самым известным в Меа-Шеарим пекарем плетеных субботних хал. И поскольку шрейтеле больше нет, каждую пятницу он сам откладывает несколько хал, чтобы потом раздать их бедным.

***

Вот такую историю рассказывают завсегдатаи пекарни Ленднера. Не верите? Сходите сами и спросите!

Александр Непомнящий

http://www.jewish.ru/