Бааль Шем Тов

По хасидскому преданию, р.Исраель бен Элиэзер, или «Бааль Шем Тов» (сокращенно Бешт), был основателем движения хасидизма.

Хотя Бааль Шем Тов, или Бешт, жил сравнительно недавно, в ХУШ в., его жизнь окутана легендой. Впрочем, то же можно сказать и о возникновении хасидизма вообще. Может быть, это и неудивительно — ведь хасидское движение оказалось поворотным пунктом в еврейской истории, резко изменив всю структуру еврейской общины. Несмотря на свое скромное начало в 40-х гг. ХУШ в., уже к началу XIX в. хасидизм прочно завоевал себе место как массовое движение евреев Восточной Европы, выдвинувшее в центр социальной жизни такие явления как экстаз, массовый энтузиазм, идеологическая спаянность групп вокруг харизматических лидеров. Хасидизм сохранил свое влияние и по сей день.

Евреи Польши и Литвы ХУШ в. остались незатронутыми движениями эмансипации Западной Европы. Они задыхались в местечках в полной зависимости от местных господ. В больших городах расслоение на ученых и невежд, на богатеев и бедняков, на родовитых и простых подтачивало общину изнутри. Вершину общественной лестницы занимали состоятельные и именитые главы общин, раввины, ими назначенные, талмудическая элита. Остальные, в общем, не брались в расчет. В духовном плане иудаизм переживал серьезный кризис. После травмы саббатианской ереси, раввины смотрели с подозрением на все новое. Существовавшие раввинистические институции оставались неподвижными. Более того, органы еврейского самоуправления в Польше были в сильнейшем упадке.

Нет сомнения, что саббатианский кризис, вместе с упадком еврейской автономии и ослаблением традиционных общинных и социальных структур, сильно облегчил появление новых идеологий и видов общественного поведения. Но всего этого недостаточно для объяснения уникального содержания феномена хасидизма.

Корни хасидской идеологии нужно искать в идеологии религиозного возрождения восточноевропейских каббалистических течений ХУШ в. Чудотворцы, Баалей Шем — Знающее Имя — и «хасиды» существовали и до Бешта. Эти течения обычно группировались вокруг личности каббалиста, искавшего возможность проникнуть в сферу божественного. У всех них была сильная тяга к аскетизму. Но хасидизм Бешта принял другое направление. Основателями хасидизма как движения были те, кто сумел привнести свой мистический опыт в жизнь общины. И таким образом — превратить религиозное пробуждение под влиянием харизматической личности в новый общественный феномен, основанный на мистических лозунгах, привлекательных для многих. В большинстве случаев этому новому движению удалось абсорбировать в себе существовавшие каббалистические группы. Сочетание традиционной каббалистической мысли с новаторскими средствами сообщения ее вместе с новым чувством ответственности, как за каждого отдельного еврея, так и за весь народ Израиля в целом — вот что определило колоссальный успех хасидизма.

По хасидскому преданию, р.Исраель бен Элиэзер, или «Бааль Шем Тов» (сокращенно Бешт), был основателем движения хасидизма. Впрочем, источники по ранней истории хасидизма, как и жизнеописания Бешта, сочетают историю с легендами, анахронизмами, полемикой и апологетикой, и потому требуют от историка исключительно осторожного отношения. Сам Бешт не записывал свое учение, так что нам приходится полагаться на писания его учеников. Но традиции, переданные ими, получили подтверждение и из посторонних источников.

Р. Исраель родился в 1700 г. в Подолии. Различные предания по-разному описывают его занятия в юности. Но все соглашаются, что он был юношей странным, и даже казался тупицей. До 30х гг., когда он проявил себя как «Бааль Шем», целитель и каббалист, Бешт жил затворником в Карпатах, а с начала 40х гг. поселился в Меджибоже на Украине, где и оставался до самой своей смерти в 1760 г. Ученики рассказывали о свойственном ему религиозном вдохновении и обаянии, сверхъестественных способностях и ясновидении. Р.Дов Бер передавал, что учителю являлся пророк Илия. Из архива городских магнатов, Чарторыжских, мы знаем, что Бешт жил бесплатно в доме возле синагоги, и что многих из его последователей содержала община. Очевидно, еще до своего прибытия в Меджибож, Бешт был известен как целитель и знаток тайн каббалы, что и побудило общину предоставить ему бесплатное жилье и освободить от налогов. В течение всего его пребывания в Меджибоже, к Бешту относились с величайшим почтением и даже трепетом.

В самом известном собрании преданий о Бааль Шем Тове, «Прославление Бешта», рассказывается о его способности исцелять больных, изгонять «диббуков», сокращать дорогу, возносить души и самому восходить в горные выси духовности. Известна также была его сила сосредоточенности в молитве — такая, что, рассказывают, она могла вызывать рябь на воде. Сам Бешт описывается сострадательным, милосердным, благочестивым, не терпящим наглости и остерегающимся аскетизма. Он много путешествует, проповедуя свои идеи — в особенности то, что Бог повсюду и везде доступен человеку. Бешт считал себя учителем «страха перед Небом» и духовным «пробу дителем» еврейства. Действуя в рамках традиции, хасидизм, тем не менее, призвал к серьезной трансформации ценностей: религиозная эмоциональность, простота, исходящий от чистого сердца порыв к Богу, даже невежды — были им поставлены выше знаний и учености. Радость стала важнее покаяния. А раскрытие вездесущности Бога в земной реальности возобладало над переживанием изгнания, отрыва и отдаленности от Бога. Это прекрасно иллюстрирует хасидский рассказ «Молитва».

«Однажды р.Исраель зашел в синагогу. Сидел там старый еврей, согнувшись над книгой, и бормотал, читая все быстрее и быстрее, и час, и другой. «Где мысли человека — там и весь он». То есть: когда человек сосредоточен мыслью на небесных сферах — он сам там. Сказал р.Исраель: «Он настолько погружен в учение, что забыл, что есть Бог в мире».

Для хасидизма Бог — везде, и Его присутствие чувствуется во всех аспектах бытия. Словами Бешта: «Нет вещи, большой или малой, вне Бога — ибо Его можно найти везде… Полнится мир славы Его». Физическая реальность — одеяние, покрывающее бесконечный свет, или сосуд для Его присутствия. Поэтому реальность — одновременно и материальна и божественна. Мировоззрение хасидизма построено на постулате о том, что божественное бытие — корень любого физического или духовного явления. Служение Богу есть попытка общаться со скрытым божественным элементом реальности, признание божественного присутствия в материальном, как и во всем сущем. Хасид, полностью погруженный в материальный мир, способен спасти божественные искры, ждущие избавления в своем мирском падении. Предельная концентрация и самоотвержение присущи этому служению. Хасидизм признает всеобъемлющее присутствие божественности в материальных вещах и стремится выявить в них их внутреннюю духовность, пытаясь преодолеть барьер между человеком — и Богом, скрывающимся от него завесой материального мира. По Бешту, человек обязан верить, что земля вся полна Бога и нет места, пустого от Его присутствия, и любая человеческая мысль содержит Бога… Тот кто не принимает этого — все равно что уменьшает Бога»

Хасидизм Бешта также особенно подчеркивает власть человеческой мысли проникать за обманчивый покров бытия к истине. Лозунгом Бешта стало: «Где мысли человека — там и весь он». То есть, когда человек сосредоточен мыслью на небесных сферах — он сам там. Этот подход вызывал иное отношение к религиозному акту. Если Бог вездесущ, а человеческая мысль не знает границ, то каждое действие, каждый час, каждое место годится для раскрытия божественной истины. Богу надо служить постоянно. С новой силой подчеркивает хасидизм намерение совершающего ритуальное действие. Ключевыми тут стали слова из книги Притч: «Познай Бога во всех путях твоих».

Такой подход, разумеется, широко распахнул двери перед всеми, кто желал присоединиться. Популярность хасидизма можно частично объяснить и тем, что он предпочел религиозное переживание, доступное даже простым людям, строгому и напряженному изучению закона.

Следующее письмо Бешта иллюстрирует его желание распространить свое учение:

«На Рош-а-Шана 5507 (1747), произнося молитву за вознесение душ, я увидел чудесные вещи. Я поднимался с одного уровня на другой, пока не достиг дворца мессии, где в радости он изучает Тору с праведниками и мудрецами. Я спросил его, когда он придет, Он ответил: «Так ты узнаешь это — когда твое учение, которому я научил тебя, будет раскрыто и разойдется по всему миру, когда воды из твоего источника широко разольются, когда ученики твои достигнут способности к восхождению — тогда вся скорлупа зла будет уничтожена. И я был поражен и подавлен — как далека еще цель»!

Несмотря на различные возможности интерпретации этого письма, очевидно, что Бешт осознавал себя частью визионерско-каббалистической традиции, считавшей каббалу откровенным знанием, полученным путем видений души, поднявшейся в заоблачные выси. Избавление зависит от распространения учения Бешта, потому сам Бешт, а не раввины и книжники, является высшим духовным авторитетом. Такие видения дали Бешту ощущение духовной свободы, позволившее ему ввести новые виды экстатичного служения и духовного самовыражения. Со слов внука Бааль Шем Това известно, что для Бешта даже рассказывать сказки или вести простой разговор было способом служения Богу. Известна была и экстатическая молитва Бешта, во время которой его нередко охватывал трепет, он вскрикивал, и, казалось, покидал свою телесную оболочку. Даже «миснагдим», противники хасидизма, описывали Бешта в первую очередь как ясновидца, считавшего, что он обладает тайным знанием имен Бога. И в то же время они с пренебрежением относились к его учености. Но обладал ли Бешт широкими познаниями в раввинистической литературе или нет, не имеет значения. Его величие было не в учености, а в его личности, в его безусловной уверенности, что ему доступно прямое божественное откровение. Он стоял в одиночестве на духовной вершине.

Итак, популярность хасидизма можно объяснить как самим характером философии Бешта и ее доступностью каждому еврею, так и возникновением проявившегося в нем нового типа лидера. Хасидская община после Бешта группировалась вокруг фигуры «цадика», чей авторитет держался не на видениях или традиции, а на доктрине «заслуги праведных дел». «Заслуга» цадика поддерживает существование мира — цадик это «канал связи» между небом и землей, средство привести божественную благодать в мир. Парадокс цадика в том, что он — среди людей, и одновременно с Богом. Он приводит Небо на землю, и посредством него люди способны подняться с земли к Небу. Если хасид это тот, кто «починяет поломанное» в духовной сфере, то цадик — это живое воплощение нового пути достижения духовного совершенства. Но для того, чтобы противостоять злу, цадик должен спуститься к людям, и спуск этот сопряжен с духовной опасностью.

Роль цадика в мире иллюстрирует хасидская притча о царском сыне:

«Царь послал своего единственного сына из дворца в деревню, чтобы тот еще больше стремился быть во дворце. Но по глупости своей принц сошелся с деревенскими мужланами, стал походить на них и в конце концов забыл о дворце. Царь послал одного из сановников привести принца обратно, но тот не смог. Он послал другого, потом еще одного — безрезультатно. Наконец, один из них догадался. Он снял свои роскошные одежды и надел простое платье крестьянина, чтобы хотя бы начать разговор с принцем. И это удалось ему, и он вернул принца отцу».

Важно то, что в отличие от предшествующих ему типов лидера, цадик «меняет одежду», т.е. прямо участвует в жизни простых людей, принимая на себя и их вину. Замечательна была открытость самого Бешта людям, всем людям, большим и малым, как и его способность обращаться к каждому в соответствии с его внутренней потребностью. Рассказывают, что после вечерней молитвы Бешт принимал посетителей. И хотя они входили к нему все вместе, и он обращался к ним как бы ко всем вместе, каждый был уверен, что Бешт говорит только для него и только с ним одним. Такова сила цадика в общении с людьми.

Движение хасидизма развивалось и распространялось. В него влились предшествующие ему каббалистические кружки, создав новую форму организации общества, основанную прежде всего на верности конкретному учителю и заменившую традиционный «кагал», переживавший серьезный кризис. Отличительной чертой хасидизма было и то, что он видел свое собственное распространение, как важнейшую часть своей миссии. Но кружок Бешта в Меджибоже, существовавший на средства местной еврейской общины, не играл активной роли в общественной жизни, ограничившись духовными делами. Позднейшая хасидская литература часто изображает Бешта основателем движения;

однако, исследование раннехасидских источников показывает, что хасидизм во времена Бешта был не движением, а разрозненными группами, независимыми и не подчиненными Бешту, каждая со своим харизматическим лидером. Только духовный наследник Бешта, р.Дов Бер, «Магид из Межерича», собственно создал и сплотил движение, собрав несколько одаренных учеников и разослав их по всей Восточной Европе распространять хасйдское учение. Но хасидизм так и остался конгломератом групп, объединявшихся вокруг того или иного цадика. Со временем понятие «цадик» стало «династическим», как и во всякой удавшейся революции, новаторские аспекты хасидизма стали нормативами.

Начальный успех хасидизма проистекал из силы его религиозного учения в сочетании с найденными им новыми мощными средствами коммуникации, достигшими своего апогея в жанре хасидского рассказа-притчи. Хасидизм, с его доминирующим интересом к человеку, способностью видеть духовный аспект повседневности и открытостью всем и каждому, независимо от статуса и учености — действительно произвел революцию в иерархической структуре еврейской общины. Хотя сегодня хасидизм и сам представляется нам как «истеблишмент», он вызвал резкий протест и сопротивление тогдашних духовных лидеров иудаизма, в первую очередь Виленского Гаона. О нем — в следующей лекции.

Элиор Рахель    http://base.ijc.ru